утки плывут по фонтанке парами

сколько нужно нажать на кнопку делит
я никогда не была в тайланде турции египте нужное подчеркнуть
и палец болит от кнопки делит как у оли а.
на что ты живешь?
кто кормит тебя?
дает тебе кров?
кров созвучно крови молодая яркая
однокоренные плотно срослись не разродиться ни теленком ни котенком как у тани м.
под венец ведет ту, да не эту молодую яркую
ничего-ничего
стерпиться-слюбиться

селим омарович хан-магомедов
интересно, когда меня отпустит советский авангард?

меня прижимает к земле, я перманентно что-нибудь разрушаю, как кричала елени' tsss! listen! the cat is destroying sth in the kitchen!!", мужчины то ли шипят то ли свистят на французском вслед très jolieee, я иду по невскому, разговариваю с д., он то ли уезжает, то ли квартиру продает, то ли опять пьяный, то ли влюбился, но ведь это оказывается совсем не важно, отбрасываешь морально-этические рамки, стеснения и ненужные объяснения, все более все усложняющие,и тут вдруг мышцы на уровне рта, глаз, носа, всего лица, как учила меня л., расслабляются, уходит моя-мамина глубокая морщина, я захожу в сабвэй и долго выбираю какую кока-колу покупать-в стакане или бутылке? ноль пять или ноль шесть? холодную или не очень? наконец, переводишь время на московское по гринвичу, извлекаешь из небытья потерянные семь минут на телефоне, покупаешь новый шампунь, переезжаешь с кухонного подоконника в окно спальни, побеждаешь жэк и лампочки между пятым и четвертым этажом снова освещают путь домой, куришь в окно, стряхивая пепел в пустую пластиковую бутылку пепси, бронируешь отели, вдруг это становится очень важным, понимаешь, ты-очень-важный

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

прижимаюсь к батарее
так теплее

на улице идет снег.соседка выходит из дома со словами - пойду куплю самые блядские летние туфли.

как сказал дени дидро, после того как все деньги от издания его энциклопедического словаря пошли издателю - мне остается жевать листья собственного лаврового венка!

нашла в шкафу сушеный укроп. на вкус он как лето.

первые четыре дня великого поста читают великий канон, собор заполнен до краев, люди стоят плотным веществом, нет привычной суеты, то есть она, конечно, есть, но как будто неощутима, одна за другой читаются песни, один за другим меняются голоса батюшек, у одного какой-то козлиный, у другого не запоминается, вдруг вступает настоящий церковный - разливается по всему храму, про такой я бы сказала - тебе надо в театралку с таким-то голосом. все на коленях, кто-то встает, потом снова опускается на грязный пол, у меня начинает болеть спина, плюс я как всегда не к месту одета в свой апогей - юбку из рыбьей чешуи розового цвета, которая вся шуршит и переливается, поразительны своей каменной истуканностью маленькие бабульки, на протяжении всей службы остающиеся в одной позе на полу стойкими оловянными содатиками , осеняя себя крестными знамениями с некой постоянной скоростью и главное всегда к месту, в один момент, я не замечаю после какого именно слова, все вдруг поднимаются вверх, я хватаю под руки какую-то грузную женщину за 50, упирающуюся голыми руками в пол, тяну, крестимся, снова падаем, снова встаем, снова подхватываю и так несколько раз. господи,помилуй